В «Гараже» стартовала 2-я Триеннале российского современного искусства, на которой можно увидеть массу ярких, талантливых, остроумных и даже политически острых, на злобу дня работ. Но среди множества арт-объектов один может вполне считаться шедевром contemporary, необыкновенно сильным как по заложенной в него идее, так и по мастерству исполнения. Композиция «Молельщики и герои» Андрея Кузькина, рекомендованная к показу столпом московского концептуализма Андреем Монастырским, посвящена трагическим страницам нашей истории, жертвам, которых накрутило на спицы то самое красное/белое, какое угодно колесо.
Три стены, поставленные буквой П со множеством одинаковых ячеек, из которых на вас смотрят маленькие фигурки слепленных из хлеба и стоящих на коленях узников - 1104 человечка, похожих, если смотреть снизу вверх, на горгулий с фасада Нотр-Дам. И ассоциативный ряд, возникающий в голове, бесконечный. Это не то алтарь безымянного и жестокого Бога смерти в вольном городе Брабосе, не то тюремный улий «Крестов», у которых как писала в «Реквиеме» Ахматова «стояла я триста часов И где для меня не открыли засов». А перед стеной в два ряда по краям выставлены также слепленные из хлеба и облитые кровью художника головы - не то жертвы, не то палачи. И хлеб тут не только отсылает к религиозной символике, связанной с евхаристией, и к способу тюремной лепки, но и напоминает о погибших в бессчетные голодные годы.
Три стены, поставленные буквой П со множеством одинаковых ячеек, из которых на вас смотрят маленькие фигурки слепленных из хлеба и стоящих на коленях узников - 1104 человечка, похожих, если смотреть снизу вверх, на горгулий с фасада Нотр-Дам. И ассоциативный ряд, возникающий в голове, бесконечный. Это не то алтарь безымянного и жестокого Бога смерти в вольном городе Брабосе, не то тюремный улий «Крестов», у которых как писала в «Реквиеме» Ахматова «стояла я триста часов И где для меня не открыли засов». А перед стеной в два ряда по краям выставлены также слепленные из хлеба и облитые кровью художника головы - не то жертвы, не то палачи. И хлеб тут не только отсылает к религиозной символике, связанной с евхаристией, и к способу тюремной лепки, но и напоминает о погибших в бессчетные голодные годы.
